Публикации

Кирилл Ананьев и Андрей Сухорада

Я был знаком с будущим партизаном Андреем Сухорадой и его сестрой Мариной. Было это в 2003-04 годах. Какое-то время они даже жили у меня. Некоторые люди, кто знал и видел Андрея тогда в Москве, уже написали в блогах свои воспоминания, напишу и я.

16-ти летний Андрей и его 12-ти летняя сестра приехали в Москву, заинтересовавшись политикой, они, как и многие подростки, были недовольны тем, что происходит в их регионе, а политической жизни ни у них в «деревне», ни во Владивостоке не было. Андрея в Москву потащила его сестра. Именно потащила, сам он не решался.

В Москве они искали ННП и РНЕ, о которых слышали у себя в городе. Найдя в Москве представителей Иванова-Сухаревского, разочаровались, - им были не особо рады и отказали в жилье. Знакомых у Андрея и Марины в мегаполисе не было. Жить было негде. Пришлось ночевать по подъездам, грея друг друга и накрываясь шмотками, найденными на помойке.

Однажды они наткнулись на нацболов, как это было точно, я уже забыл, но их привели в Бункер на Фрунзенской. До этого про НБП они никогда не слышали. Так Андрей Сухорада стал нацболом.

Юноша высокого роста, русые волосы, постоянная детская полуулыбка на лице. Таким я его запомнил. Он говорил мало, а если говорил, то больше задавал вопросы. Он, в отличие от сестры, приехал в Москву за ответами на те вопросы, что у него накопились. Марина же знала, кто виноват в таком состоянии России, поэтому анти-путинкая риторика нацболов пришлась ей по душе. А Андрей нашел в Бункере людей, которые знали всё, что ему было нужно.

Андрей просто пытал меня вопросами: «А как так получилось, что РНЕ нет? А у нас думают, что есть…», «А где же скины? Мы были уверены, что у вас ходят патрули по улицам…», «А кто взорвал дома, Путин или чечены?», «А почему КПРФ такие гандоны?», «А вот Лимонов в «Другой России» пишет, а когда мы это будем делать?» и еще сотни «почему?» и «как понимать?» Никогда не думал, что устану отвечать на политические вопросы… Но тут сдался и старался избегать бесед с Андреем отправляя его к опытному нацболу Владимиру Московцеву. Тот умело поучал молодого.

Конечно, Андрея больше интересовала правая тема, как и его друзей в Приморье, т.к. левая тема выглядела плачевно. Какого молодого человека может привлечь КПРФ с дедушками и бабушками, которые не могут ответить на все «почему» молодого человека?

Участвуя в акциях НБП, Андрей продолжал искать скинхедов, нашел, разочаровался быстро. Причина проста – он ожидал большего, а увидел, что дела даже хуже, чем у скинов в Приморье. К тому же его все больше увлекали идеи нацболов.

Активным нацболом Андрей не был. Он был как все. Выполнял поручения, когда было лень, ленился, насколько это было возможно, живя в Бункере. Читал, в штабе лимоновцев было много полезной для политического активиста литературы.

НБП тогда была на подъеме, 2003-04 года - это года акций прямого действия. Они были актуальны, они были любимы в среде журналистов и вообще были модой начала 2000-х.

Андрей поучаствовал в двух крупных акциях того времени: захвате центрального офиса «Единой России», с призывом к россиянам бойкотировать парламентские выборы, и акции против компании Итера, которую национал-большевики обвинили в поддержке преступного режима Сапармурата Ниязова в Туркмении.

В акции против «Едра» участвовала и сестра Андрея, она была в группе, которой удалось проникнуть внутрь офиса и устроить там митинг. Ей и нацболке Елене Тесловой тогда сильно досталось от охранников офиса. Андрей же был среди тех, кто митинговал снаружи. Фотография, где он приковался к решетке офиса, уже обошла рунет. Акциями Андрей гордился.

17-18 января 2004 года Андрей и Марина Сухорада были одними из тех, кто был в заблокированном силовиками Бункере.

А 5 марта 2004 года, на следующий день после громкой акции у офиса «Единой России», Сухорада среди прочих нацболов был избит спецназом ГУИН, прибывшим для штурма Бункера из российской глубинки.

Постепенно избавляясь от своих дремучих представлений о политике и образе будущего России, Андрей в тоже время не избавился от других привычек, привезенных из Приморья, – гоп-стоп. С этим у Андрея были связаны проблемы с руководством московских нацболов. Московское НБП тогда возглавляло трио: Дмитрий Бахур, Роман Попков и Илья Шамазов. Чуть позже наиболее отмороженный и талантливый Попков выиграл соревнование за лидерство у конкурентов и стал единоличным руководителем московских нацболов.

После промывки мозгов от руководства по поводу недопустимости гоп-стопа, я спросил Андрея – зачем ты это делал? Он сказал – «Они же не сопротивляются режиму, значит, помогают ему, не жалко их». После разговоров, объяснений и обид Андрей перестал этим заниматься.

2004 год кроме блистательных акций был окрашен кровью нацболов, на НБП обрушились репрессии со стороны ФСБ. Именно эта организация присматривала тогда за нацболами. Им был дан зеленый свет на расправы. Тем более, тогда правозащитники отказывались обращать внимание на беззакония силовиков в отношении сторонников Лимонова, а обласканные заходящим солнцем депутатства либерал-демократы были еще не в оппозиции.

Безжалостное время репрессий. Блокада, а затем погром в Бункере НБП, о котором я уже писал, выбитые зубы и поломанные ребра защитников подвала на 2-й Фрунзенской улице, но это еще не всё. Еще было похищение и зверское избиение Дмитрия Бахура. Последнего вывезли в область, где пробили голову огнетушителем. Убийство активиста Михаила Сокова, который нёс газету «Лимонка» для отправки в регионы на вокзал. Пытки активиста Сергея Стадника в одном из московских ОВД со знаменитыми целлофановыми пакетами на голову, после акции в Большом театре на инаугурацию президента, пытки и доведение до самоубийства активиста Ивана Ракитина, задержанного за расклейку листовок «Я положил на выборы!», проломленная битой голова нацбола Дениса Димакиса. Всё это начало 2004 года.

Штурмом Бункера силовики не планировали ограничиться, и уже 14 марта (день выборов президента) на площади у Савеловского вокзала в Москве в полдень были задержаны несколько членов НБП: пять парней и одна девушка. В операции участвовали несколько сотрудников местного отделения милиции, сотрудники УБОПа, МУРа и спецназ (около тридцати человек). В ОВД нацболу Сергею Манжосу предъявили обвинение в угрозе взрыва жилого дома. Остальных записали в свидетели. После этого сотрудники ФСБ стали требовать дачи показаний о подготовке теракта и сообщить, где находится взрывчатка.

Сотрудники спецслужб утверждали, что Манжос предыдущей ночью обещал некоей случайной прохожей взорвать жилой дом по адресу: улица Новгородская, 4. Якобы встревоженная женщина пришла в милицию и сообщила, что какой-то молодой человек «обещал взорвать дом». Той же ночью сотрудники милиции задержали Марину Сухораду, которая расклеивала листовки «Я положил на выборы». Ее всю ночь продержали в отделении, она молчала, тогда сотрудники ФСБ начали раздевать 13-летнюю девушку и заявили, что если она не подпишет бумагу, что Манжос хотел взорвать дом, то её изнасилуют. Марина подписала, одежду ей вернули, после чего привезли к Савеловскому вокзалу, где в это время собирались нацболы. Там она указала на Манжоса.

К счастью это дело, шитое белыми нитками развалилось практически сразу, и обвинения с Сергея Манжоса были сняты. Однако именно по этому делу сотрудники ФСБ и милиции запытали до суицида нацбола Ивана Ракитина, которого заставляли написать бумагу на Манжоса. Марина же очень тяжело переносила бремя предательства, постоянно плакала. После этого за Андреем и Мариной приехал отец или отчим и забрал их домой.

2010 год, об Андрее Сухорада пишет весь Интернет. Он один из приморских партизан, народный герой, вышедший на неравный бой против милиции, которую, мягко говоря, недолюбливает большая часть российского общества. Группа, в которую входил Андрей, разгромлена. Что, правда, а что ложь в той массе информации, которая вылилась в Интернет, еще долго предстоит разбираться. Но ясно одно: общественное мнение неожиданно солидарно выступило в поддержку действий партизан, вне зависимости, устраивали они нападения на милиционеров или нет.

Блокировали Андрея и его товарищей в квартире в городе Уссурийск. Ребята, которым удалось выжить до того, как сдались в плен, успели позвонить своим близким и сообщить о том, что происходит. Так девушке Андрея Сухорады в момент, когда начался штурм, позвонил Александр Ковтун и сказал, что Андрея убили. Ковтун сообщил, что он вышел с поднятыми руками, и по нему открыли огонь.

Эту версию косвенно подтверждает и «Комсомольская правда», приводя слова Ковтуна: «Нас окружили, Саша и Андрей убиты. Прощайте, простите, что так получилось, - говорил Ковтун, обзванивая по очереди любимую девушку, ее родителей, друзей, маму, брата».

Хотя тут же «КП» поправляет себя и обрисовывает картину, как будто взятую из фильмов Тарантино: «бандиты открыли стрельбу. Палили из двух пистолетов – ТТ и Макарова. Палили беспорядочно, скорее, от страха и отчаяния, не стараясь попасть в кого-то конкретно. Тем не менее, пули зацепили двоих милиционеров: бойца ОМОНа и оперативника из ОРЧ-4. Увидев кровь, парни тут же прекратили стрелять. И запаниковали…

Первым дуло к виску приставил Андрей Сухорада. Нажал на курок, но…остался жив. Тогда Сладких добил товарища. Но нервы не выдержали – выбежав в соседнюю комнату, чтобы не видеть мертвого друга, он застрелился сам».

Особенно радует пассаж про «увидев кровь, парни перестали стрелять». Без комментариев.

Алексей Волынец, в 2004 году главный редактор газеты «Лимонка», также знакомый с Андреем, выложил в своем блоге любопытные размышления, которыми я и закончу свою статью о человеке Андрее Сухораде:

«Вот как бывает – 6 лет назад, весной 2004-го я, оказывается, находился в одних стенах с убитым уссурийским партизаном Андреем Сухорадой.
Тогда мы решили поверить ОМОНу, который обещал никого не бить, если откроем дверь сами. Открыли. Отпиздили всех. Я, как дурак, договаривался и открывал деверь и, соответственно (вот поделом!), попал под раздачу одним из первых – все проносившиеся мимо ОМОНовцы, снизу они чудились весьма большими и пухлыми, успевали заехать дубинкой по спине. По началу, было не очень то и больно.
Вот так. А вот теперь тот парень, вне зависимости от чьих бы то ни было суждений и мнений, уже стал легендой и историей. Уссурийск-то вообще легендарное партизанское место, постоянно сталкиваюсь с ним, интересуясь историей Дальнего Востока. Это там, в окрестностях, мученически погибли от рук оккупантов и их шибко патриотических прислужников из местных красные партизаны Лазо и Бонивур, там точно так же бегал по тайге в повстанческом отряде ровесник современных уссурийских партизан 20-летний Александр Фадеев, тот, что потом напишет про других партизан из «Молодой гвардии». Кстати, там, в Уссурийске (в те годы Никольске-Уссурийском) в годы первой русской революции тоже «государственники и патриоты» увольняли с воинской службы за революционные настроения и «измену присяге» будущего генерала Карбышева, того самого, что покажет истинную верность присяге и Родине в гитлеровском концлагере… Короче, со всех сторон живая история, которая самым неожиданным образом становится частью моей индивидуальной жизни. Это потрясает и навевает весьма далеко бегущие мысли…»